Уран (O u r a n u z) - божество, олицетворяющее небо; супруг земли Геи, принадлежащий к первому. самому древнему поколению богов. Гея родила Урана и, вступив с ним в брак, породила горы, нимф, море Понт, титанов, киклопов, сторуких.
Уран обладал бесконечной плодовитостью. По разным источникам, у Урана было от двенадцати до сорока пяти детей. Дети его были ужасны своим видом и отцу своему ненавистны; он прятал их в тартаре, в утробе Геи, тяжко от этого страдавшей. Земля задумала облегчить свою судьбу, и по ее просьбе младший сын Кронос серпом оскопил Урана, его действия поддержали другие титаны. Но плодоносная сила божества была настолько велика, что из капель крови, упавшей на землю, родились гиганты, эринии, нимфы мелии ("ясеневые") и богиня Афродита. Так Уран оказался отстраненным от продолжения рода богов-чудовищ, уступив власть своему сыну Кроносу. Ниспровержение Урана в свою очередь открыло возможность дельнейшей смены поколения богов и совершенствования божественных властителей мира в духе антропоморфизма, упорядоченности и правопорядка.
Миф об Уране - свидетельство архаических истоков классической мифологии. Небо и земля мыслятся одним целым, которое затем в космогоническом процессе разделяется на две сущности. Из них Уран - мужское начало, одновременно является сыновним началом, вторичным по отношению к Гее. Уран нуждается в лоне земли как восприемницы его плодоносной силы. Земля же, пережив период бурного и непроизвольного продолжения рода, устраняет Урана. Она рождает потомство и вступает в другие браки, руководствуясь собственными замыслами и целенаправленной волей, что указывает на первичность именно мифологии земли, а не неба.
Хаос, греч. c a o z, chaos, от корня, cha-, отсюда chaino, chasco, "зеваю", "разеваю"; Хаос поэтому означает, прежде всего, "зев", "зевание", "зияние", "разверстое пространство", "пустое протяжение".
Согласно Гесиоду, Хаос располагается среди первопотенций наряду с Геей, Тартаром и Эросом; ему дается одновременно и физическое (Хаос как бесконечное и пустое мировое пространство) и мифологическое понимание Хаоса (он порождает из себя Эреб и Никту, и они Эфир и Гемеру). У схолиастов Хаос мыслился то как вода (с фантастической этимологией от cheo, "лью", "разливаю"), то как разлитый воздух, то по-платоновски как место разделения и расчленения стихий. Из досократиков Акусилай и Ферекид считали Хаос началом всякого бытия. При этом Ферекид отождествлял Хаос с водой, то есть с заполненным пространством. Ни Гомер, ни Пиндар, ни Эсхил, ни Софокл ни разу не употребляют этот термин. У Еврипида Хаос является пространством между небом и землей, а Проб, который приводит этот фрагмент из Еврипида, считает Хаос воздухом, заполняющим место между небом и землей.
В космогонии Аристофана "Птицы" Хаос фигурирует в качестве первопотенции наряду с Эребом, Ночью и Тартаром (о Земле говорится, что вначале ее не было). От Эреба и Ночи - мировое яйцо, а из мирового яйца - эрос. Эрос же из смеси всего порождает Землю, Небо, Море, богов и людей. От Хаоса Эрос порождает в тартаре птиц, которые тоже, очевидно, понимаются здесь как дно из первых космогонических начал (так, Хаос у Аристофана выступает уже как мифологический персонаж, порождающий мировую жизнь, на пародийном языке Аристофана - птиц). Либо это собственная космогония Аристофана, либо это пародия на орфическую космогонию, где тоже фигурирует мировое яйцо, порожденное Никтой. В "Облаках" Хаос вместе с Облаками и Языком является богом Сократа, и тот даже им клянется. Так, к концу классического периода в Греции существуют две концепции Хаоса, исходящие из гесиодовской концепции. Одна выдвигает на первый план понятие Хаоса как физического пространства, пустого или чем-нибудь наполненного; а другая понимает Хаос как нечто живое и животворное, как основу мировой жизни.
Первая концепция углубляется Аристотелем и еще больше Платоном. Аристотель в "Физике" понимает Хаос Гесиода просто как физическое место, где находятся те или иные физические тела. Платон же, хотя сам и не использует этого понятия, по свидетельству гесиодовского схолиаста, под Хаосом понимал свою "всеприемлющую природу", то есть то, что обычно называется у Платона материей. Это - то невидимое и неосязаемое, лишенное всяких физических качеств начало, которое получается после исключения из физического тела всех его реальных свойств, то, что нельзя даже назвать каким-нибудь именем, ибо всякое имя предмета всегда приписывает ему то или иное свойство. Это - чистая материя, самый факт существования тела, не зависимый ни от каких его реальных качеств. Хаос - не какое-нибудь тело, но принцип непрерывного становления тела.
Стоики не вышли за пределы классического определения Хаоса. Хаос объявлялся либо "влагой", либо просто "водой". Зенон так понимал гесиодовский Хаос: из оседания Хаоса, по его мнению, получался ил, из отвердения его - земля. Другое понимание стоиками Хаоса как пространства - вместилища вещей: "… Хаос есть место, вмещающее в себя целое. Именно, если бы он не лежал в основании, то ни земля, ни вода, ни прочие элементы, ни весь космос не могли бы и возникнуть. Даже если мы по примышлению устраним все, то не устранится место, в котором все было. Но оно остается, содержа три измерения: длину, глубину и ширину, не считая сопротивления". У ряда авторов обе точки зрения совмещены, то есть Хаос есть вода, первоэлемент, но вода путем сгущения или разрежения превращается в разные тела, так что сам по себе "хаос есть расчленение и разделение на элементы" и, по Корнуту "Хаос есть возникшая до разделения влага". У Манилия: "Хаос некогда расчленил смешанные первоначала вещей при их возникновении" ("Астрономия").
Таким образом, стоики объединили понятие Хаоса с элементами, так что Хаос представлялся им как бы пределом разреженного состояния элементов и, с другой стороны, творческим началом, "принципом" разделения элементов, хотя сам он и лишен всякого разделения и расчленения.
Понимание Хаоса как бесконечной протяженности, причем не относительно пространства, как обычно, а времени, встречается у Марка Аврелия: "Обрати внимание на то, как быстро все предается забвению, на Хаос времени, беспредельного в ту и другую сторону…", Хаос мыслится как некоего рода вечность.
Далее Хаос понимается как беспорядочное состояние материи. Этот момент в скрытом виде находился во всех тех учения, которые вообще понимали Хаос как принцип становления. Досократики Эмпедокл и Анаксагор и поэт Аполлоний Родосский уже оперируют первозданной беспорядочной смесью материальных стихий.
Но у Овидия его мироздание прямо начинается с хаоса вещей, и сам Хаос трактуется как rudis indigestaque moles, "нерасчлененная и грубая глыба", хотя уже с животворными функциями.
В обстановке надвигающегося монотеизма в религии и принципата в политике Овидий уже чувствует необходимость некоего специального, творческого начала для превращения беспорядочной материи в упорядоченный космос. Для этих целей выступает у него сначала некий deus et melior natura, ("бог и лучшая природа"), затем quisquis illi deorum ("тот какой-то из богов"), даже cura dei ("промысел бога"), потом и прямо mundi fabricator, ("устроитель мира") и opifex rerum ("мастер вещей"). Это оформляющее и организующее начало получает в "Фастах" Овидия глубокую философскую формулировку.
Античная мысль вообще двигалась в направлении тех формул, которые можно было бы привлечь для характеристики Хаоса как принципа становления. Стали замечать, что в Хаосе содержится своего рода единство противоположностей: Хаос все раскрывает и все развертывает, всему дает возможность выйти наружу, и в то же самое время он и все поглощает, все нивелирует, все прячет вовнутрь. Образ Хаоса в виде двуликого Януса, выступающего как творческое, начало имеется у Овидия. Янус называет себя res prisca ("древняя вещь") и Хаосом. Когда все стихии распределились по своим местам и образовался стройный космос, то Янус, который раньше был globus et sine imagine moles (" глыба и безликая громада"), получил определенный facies ("лик") и достойный бога вид. Но и теперь, говорит он, имеется у него остаток прежнего состояния, а именно: способность видеть все вперед и назад. Кроме того, Янус своей собственной рукой все открывает и закрывает, являя как бы мировой дверью. Он может развернуть мир во всей его красоте и может придать его уничтожению.
Античная концепция Хаоса выдвигала на первый план творческие и животворные моменты этого понятия. У орфиков Хаос оказался в самом близком отношении к мировому яйцу, породившему из себя весь мир. Интересно рассуждение у Климента Римского ("Беседы"), излагающего эти древние учения: "Орфей уподобляет Хаос яйцу. Ведь в яйце - слияние первых элементов. Гесиод предположительно называет Хаосом то, что Орфей называет порожденным яйцом, выброшенным из безграничности материи". Климент Римский пишет о первоначальном беспорядочном состоянии материи, которое постепенно превратилось в этот Хаос-яйцо, а отсюда появляются и все реальные формы мира. О гесиодовском Хаосе у Симпликия в Комментариях к "Физике" Аристотеля говорится: "Ясно, однако, что это - не пространство, но беспредельная и изобильная причина богов, которую Орфей назвал страшной бездной". Симпликий развивает мысль, что Эфир и Хаос являются теми тезисом и антитезисом, из слияния которых образуется все бытие: из Эфира - эманации богов, а из Бездны- Хаоса возникает вся беспредельность. В окончательной форме эта концепция сформулирована у Гермия Александрийского: монада - Эфир, диада - Хаос, триада - яйцо. Следовательно, хаос диадичен в орфико-пифагорейском смысле этого слова. Однако исходным пунктом является здесь не диада, а монада, и уже в монаде заключено в свернутом виде все развертываемое в диаде. Поэтому и неоплатоники представляли Хаос как монаду. В Комментарии к "Государству" Платона Прокл говорит о noeton chaos , то есть об "умопостигаемом хаосе" как об исходном пункте всех эманаций и как о той конечной точке, к которой возвращаются все эманации. Учение о совпадении начал и концов в Хаосе для античного мышления - одна из типичнейших тем. Из этого видно, что Хаос действительно есть принцип непрерывного, неразличимого и бесконечного становления, то есть то, что пифагорейцы и орфики называли диадой и без чего невозможно существование ни бога, ни мира, ни людей, ни божественно-мировой жизни вообще. Хаос получил яркое развитие и в качестве мифологического персонажа, начиная еще с Гесиода. У орфиков Хаос вместе с Эфиром был порождением Хроноса, но сам Хронос рисовался как крылатый дракон с головой быка и льва и с лицом бога, который к тому же именовался еще и Гераклом. С другой стороны, Хаос и Эфир порождали из себя некоего Андрогина, муже-женское начало, являвшееся началом всех вещей. Сам же Хаос у орфиков трактовался как "страшная бездна".
Отсюда уже очень близко до того нового значения слова "хаос", которое встречается по преимуществу в римской литературе и которое либо очень близко связывает Хаос с аидом, либо прямо отождествляет его с ним. Хаос есть та бездна, в который разрушается все оформленное и превращается в некоторого рода сплошное и неразличимое становления, в ту "ужасную бездну", где коренятся только первоначальные истоки жизни, но не сама жизнь. Римляне прибавили к этому еще и острый субъективизм переживания, какой-то ужасающий аффект и трагический пафос перед этой бесформенной и всепоглощающей бездной. Уже у Вергилия перед самоубийством Дидоны жрица взывает к богам, Эребу и Хаосу - характерная близость Хаоса к подземному миру. У Овидия Хаос прямо отождествляется с аидом. У Сенеки Хаос - общемировая бездна, в которой все разрушается и тонет. В других текстах Сенеки Хаос понимается как аид.
В трагедиях Сенеки Хаос из абстрактной космической картины превратился в предмет трагического пафоса ("Медея", "Федра", "Эдип" и др.), в тот мифологический образ, который одновременно и универсален, и космичен, и переживается глубоко интимно и экстатически. Последним этапом в развитии античного представления о Хаосе является его неоплатоническое понимание. Поскольку неоплатонизм является позднейшей реставрацией всей древней мифологии, он по необходимости превращал живую и конкретную мифологию в философскую систему абстрактных понятий и по необходимости становился абсолютным идеализмом, в котором главную роль играла теория чистого мышления. Но и в области чистого мышления тоже имеются свои формы и своя бесформенность, свой предел и своя беспредельность, свои законченные образы и свое непрерывное и бесконечное становление. Именно в этом плане древний образ Хаоса опять начинал играть свою основную роль. Но уже как один из организующих принципов чистого мышления.
Хаос представляется как величественный, трагический образ космического первоединства, где расплавлено все бытие, из которого оно появляется и в котором оно погибает, поэтому Хаос есть универсальный принцип сплошного и непрерывного, бесконечного и беспредельного становления. Античный Хаос есть предельное разряжение и распыление материи, и потому он - вечная смерть для всего живого. Но он является также и предельным сгущением всякой материи. Он - континуум, лишенный всяких разрывов, всяких пустых промежутков и даже вообще всяких различий. И потому он - принцип и источник всякого становления. Вечно творящее живое лоно для всех жизненных оформлений. Античный Хаос всемогущ и безлик, он все оформляет, но сам бесформен. Он - мировое чудовище, сущность которого есть пустота и ничто. Но это такое ничто, которое стало мировым чудовищем, это - бесконечность и нуль одновременно. Все элементы слиты в одно в одно нераздельное целое, в этом и заключается разгадка одного из самых оригинальных образов античного мифологически-философского мышления.
